Отца имеем, Бога42 Иисус сказал им: если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня.43 Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего» – это еще одно очень смешное утверждение, свидетельствующее о том что евангелисты ко времени написания евангелия понятия не имели об отношениях евреев со своим грозным и мстительным богом, для которого они были не детьми, но рабами, и которого ненавидели и боялись, почитая вынужденно, принудительно, как злого барина, деспотичного и мстительного. И опять – смешение еврейского бога с Отцом Иисуса, специально запутанное в словах Иисуса, тем самым якобы признающего что Бог у Него с евреями – один, все тот же Иегова. И далее Отцу Иисуса противопоставляется Им отнюдь не Иегова – но вдруг взявшийся невесть откуда дьявол:
«44 Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи».
Это очень интересное речение, остановимся на нем поподробнее.
Опровергать это утверждение устали и иудеи, и их подголоски, иудеохристиане, поскольку вроде бы из него прямо следует, что бог иудеев Иегова – это на самом деле дьявол, человекоубийца «от Начала», под которым вроде подразумевается Сотворение мира в первой главе библии. И потому это речение «подавляющим большинством ученых» или игнорировалось, или опровергалось как недостоверное. Однако, загадкой при этом остается вторая часть: лжец и отец лжи, когда говорит ее. А когда говорит-то? Ну, в раю прикинулся змеем и обманул Еву. А еще? Что-то не припомню больше дьявольских уловок в ВЗ. В Еврейской Библии всего 9 упоминаний «дьявола»: 7 под именами Сатана и 2 – Велиал, и упоминания эти по времени написания частей, в которых упомянуты, очень поздние, послепленных времен, 5—4 вв до н. э.), когда в иудизме появился мир служебных духов, заимствованный иудаизмом из зороастризма, на месте бывшего до этого «совета богов»[58]. Да и в первой главе Библии не дьявол, а змей обольстил Еву, и о нем сказано, что он был самым мудрым из зверей, а наказан Иеговой был тем, что будет ползать на брюхе, и будет вражда между потомками его и Евы – то есть приписанное райскому змею тождество с дьяволом является произвольным толкованием иудейских и христианских сказочников. Вглядимся, однако, в это речение более пристально – что видим? Если принять изложенное выше, то получается, что Иисус, во-первых, верит в библейское сотворение мира и проч., а во-вторых, в самого дьявола как реальное существо, действующее в мире и за его пределами, а не в сказочного персонажа. Дело в том, что дьявол, как и другие сверхъестественные существа, появился в библии путем постепенной трансформации из языческих «младших богов», являвшихся поклоняемыми идолами языческих пантеонов, и изначально имеет, как и все они, природу сказочного персонажа древних суеверных сказаний. Более того, фигура дьявола (клеветника, лжеца, наветника, а правильнее – ἐχθρός, врага) в еврейской библии появилась позже других сказочных персонажей: ангелов, архангелов, бесов, демонов, херувимов, серафимов, и проч. – поскольку происходит не из ханаанских и угаритских сказаний, но имеет вавилонскую, персидскую природу и происхождение. Само слово «дьявол» является (неправильным) переводом на греческий еврейского слова Сатана (враг), и впервые появляется в Септуагинте. А персонаж дьявола-сатаны, который ведет свое начало от зороастрийского злого бога Ангро Майнью[59], был впитан иудейскими языческими верованиями во время вавилонского пленения, как и многое другое (кстати, оттуда же началась зороастрийская по сути идея иудейского дуализма[60], и, заодно, дохристианский гностицизм[61] в виде мандейско-назорейской веры[62]), и в послепленной Иудее постепенно преобразовался в злого божественного библейского персонажа, и Ездрой был вписан в еврейскую библию в качестве сатаны, врага еврейского бога Иеговы[63]. Итак, если принять, что Иисус всерьез упоминает Сатану или дьявола, то придется признать, что Он с Отцом – не Одно, как Он постоянно утверждает на этих страницах, и Божественным Всеведением не обладает, но Сам находится во власти древних суеверных заблуждений. Если же Он и Отец – Одно, то придется признать, что речение стиха 44 – на радость всем иудействующим – ошибочно, ложно или вообще должно быть отвергнуто, как недостоверное. Выбор только из двух.
Из двух ли? Я уже предлагал вглядеться в это речение попристальнее. И на один вопрос мы так и не ответили: когда же отец лжи говорит свое. Ложь упомянута Иисусом в настоящем времени – значит, не в раю Еве, а где-то еще?
Я лично считаю, что Иисус обладал отменным чувством юмора и любил пошутить – недаром описано, как он все время подтрунивает над иудеями, доводя их до бешенства своими сарказмами на протяжении глав и 6, и 7, и разбираемой нами восьмой – видимо, свидетели Иисуса запомнили это Его качество, и оно нашло свое отражение, в частности, в описаниях Его воображаемых споров с иудеями.
Если взглянуть на логию 44 с этой точки зрения, то легко увидеть ее иносказательность, учтя, что Иисус знал, что сатана – всего лишь продукт древних суеверий, как, впрочем и вся Еврейская Библия с ее сотворением очень маленького плоского мирка под ногами с раскрашенным небом на столбах, упертых в землю.
Что же нам сообщает Иисус в этой логии?
То, что тот, кого евреи считают своим богом, является дьяволом, сатаной, противником Отца, Бога Истинного; но при этом сам «дьявол» – это вымышленный персонаж, такой же сказочный герой, как и еврейский бог. В этой логии Иисус говорит, что еврейский Иегова – это опереточный злодей, комедийное воплощение зла, созданное, как и – позднее – дьявол-сатана, воображением иудеев во оправдание своих злодеяний, преступлений против человечности, на которые их якобы толкал и понуждал их злой бог, ничем не отличающийся от их же воображаемого сверхъестественного мирового злодея-дьявола, о чем им и сообщает Иисус в таком прикровенном виде. По сути Иегова и Сатана для Иисуса тождественны в своей сущностной безликости, они близнецы-братья, тряпичные куклы из одного сундука Карабаса-Барабаса, порождение суеверных страхов и примитивных фантазий. Иегова – такой же злой герой лживых библейских сказок, как и Сатана, клеветник, враг их бога. Это просто литературная попытка отделить Зло от Добра, выделить зло в отдельного героя во имя оправдания злодейств «доброго» Иеговы, первая попытка иудейской теодицеи, с восторгом перенятая христианством совершенно некритично. Но при этом и тот, и другой – не реально существующие личности, а всего лишь карикатура на Отца Небесного, сказочные персонажи, один из которых в этих сказках выведен, как человекоубийца и лжец, собирательный образ зла, лжи и обмана. А другой – Иегова – тем самым как бы отделен от зла, описанного в Еврейской Библии теми, кто желал властвовать над людьми от имени библейского злого мстительного бога-Иеговы, сильно похожего на клеветника, обманщика и врага Бога Истинного – каким выглядит в глазах читателей и гоголевский гротескный чОрт. Именно Иегова, а не дьявол-клеветник «не устоял в истине», потому что он – выдумка примитивных суеверий и никакой истины в себе не содержит, как персонаж лжет в Еврейской Библии про Бога, прикидываясь им и, рассказывая еврейскому народу историю их «богоизбрания», говорит «свое». И тогда становится понятно, что отношение Сына Божия, обладающего божественным Всеведением, ко всей еврейской религиозной истории как истории сказочной, вымышленной, в целом просто так никогда и не вместилось в головы его учеников, продолжавших верить в сказочные божества, и упростивших подлинное речение Иисуса до уровня своих примитивных суеверных представлений о дьяволе, как реально существующем действующем лице. С которым Иисус якобы сравнивает столь же реального для них еврейского Иегову, бога неистинного, но существующего – такова неискоренимая сущность суеверного языческого сознания. Вообще, из одного этого речения можно вывести представление о подлинном положении Рожденного Свыше Иисуса-Бога, обладающего божественным Всеведением, среди дикарей-язычников, проповедавшего им Бога Истинного, Отца Небесного – Его личная трагедия «одиночества среди людей», неспособных вместить драматическую Истину о заблуждении человека в отношении мира, в котором он живет, предстает перед